Как сказал один молодой человек, пока действует 120-я статья, «мы будем жить в страхе, и гомофобы будут иметь над нами власть».
Ниже мы публикуем перевод на русский язык статьи Анне Зундер-Плассманн от 5 июля 2021 года. Оригинал статьи доступен на openDemocracy.net.
«С детства я всегда понимал, что я другой. В глубине души, я чувствую себя одиноким, как будто я чужой в этом мире».
Так сказал Рустам*. Как и тысячи других гомосексуальных и бисексуальных мужчин в Узбекистане, он рано понял, что, если он не скроет свою сексуальную ориентацию, он рискует запятнать фамилию и потерять своих близких. «Все мои переживания, чувства и боль остаются внутри меня. Я даже своим близким не могу ничего рассказать. Их ненависть к гомосексуалам бесконечна», – добавляет он.
Рустам также знает, что никто не будет наказан за жестокое обращение или дискриминацию, которым он подвергается; на самом деле, он легко может попасть в тюрьму за то, что он гей.
В Узбекистане гомосексуальность незаконна. Статья 120 Уголовного кодекса страны предусматривает наказание за сексуальные отношения между взрослыми мужчинами по обоюдному согласию на срок до трех лет лишения свободы.
Безнаказанность
Помимо Туркменистана, Узбекистан – единственная бывшая советская республика, где однополые отношения остаются наказуемым преступлением – что является пережитком советского законодательства, принятого в 1920-1930-х годах. И это несмотря на то, что многие другие страны с мусульманским большинством декриминализовали гомосексуальность, включая соседей Узбекистана – Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан, а также Азербайджан и Турцию.
Но вместо того, чтобы взяться за улучшение участи геев и бисексуалов в Узбекистане, официальные лица и политики страны во многих случаях публично высказывают гомофобные взгляды. Это усиливает широко распространенные стереотипы и обрекает членов сообщества ЛГБТ + в стране жить в страхе дискриминации, вымогательства, тюремного заключения и даже насилия.
В качестве примера можно привести новый проект уголовного кодекса Узбекистана, который разрабатывался в течение последних нескольких лет. Хотя правозащитные организации неоднократно призывали Узбекистан использовать эту возможность для декриминализации гомосексуальности, вместо этого содержание статьи 120 было просто перенесено в статью 154 – во вновь созданную главу под названием «Преступления против семьи, детей и нравственности» – без изменений прежней формулировки.
«Эта статья дает людям право безнаказанно подвергать жестокому обращению и дискриминации нас», – с горечью заметил один молодой человек. «Пока она существует, мы будем жить в страхе, и гомофобы будут иметь над нами власть», – завершил он.
«Меня никогда не били и не запугивали так за всю мою жизнь. Я хотел умереть, чтобы освободиться от этих пыток»
Ранее в этом году, Алишер Кадыров, глава Демократической партии национального возрождения Узбекистана, заявил в своем Telegram-канале, что законы страны недостаточно криминализируют гомосексуальность. По словам Кадырова, Узбекистан должен «запретить все формы пропаганды гомосексуализма», а статья Уголовного кодекса «должна предусматривать принудительное лечение, лишение свободы, лишение гражданства и депортацию».
В марте прошлого года, главный консультант аппарата Совета безопасности при президенте Окил Убайдуллаев сказал экспертам Комитета ООН по правам человека, что гомосексуальность – это «образ жизни», который «не одобряется религией ислам» и «не соответствует менталитету узбеков», добавив, что широкая общественность категорически против декриминализации однополых отношений.
Несмотря на это, в октябре 2020 года Узбекистан был избран в Совет ООН по правам человека, члены которого должны «придерживаться самых высоких стандартов в продвижении и защите прав человека».
Жизнь в тени злоупотреблений и вымогательства
Молодой гражданин Узбекистана, который в последние годы находился в заключении по статье 120, рассказывает, что во время предварительного заключения он регулярно подвергался насилию со стороны других задержанных, в то время как охранники смотрели в другую сторону. Он вспоминает, что дни, проведенные в следственном изоляторе, «были самыми ужасными и отвратительными в моей жизни». Более того, когда он только прибыл в исправительную колонию, сотрудники избили его и попытались изнасиловать дубинкой, в то время как сокамерники и тюремные охранники обращались с ним с ненавистью и презрением.
Подозреваемые или осужденные в однополых отношениях имеют самый низкий статус в неформальной, но строго навязанной тюремной иерархии в Узбекистане. Охранники и другие заключенные регулярно заставляют их выполнять всевозможные унизительные работы, такие как чистка грязных туалетов голыми руками. «Статья 120 Уголовного кодекса каждый день держит в страхе тысячи людей», – сказал мне Шухрат*, добавив, что «эта статья делает нас отшельниками и заставляет жить в постоянной тени».
Неудивительно, что статья 120 также используется против гетеросексуальных мужчин. Ассоциация «Права человека в Центральной Азии», которая находится в изгнании во Франции, задокументировала случаи, когда сотрудники полиции получали крупные взятки от набожных мусульман, угрожая открыть против них дела по статье 120.
По данным Министерства внутренних дел Узбекистана, в период с 2016 по 2020 год в общей сложности по статье 120 было осуждено 44 человека, при этом 49 человек в настоящее время отбывают сроки лишения свободы по связанным с ней приговорам. Но криминализация гомосексуальности имеет последствия, выходящие за рамки количества обвинительных приговоров по 120 статье. Полицейские часто используют угрозу обвинения гомосексуальных и бисексуальных мужчин по этой статье или раскрытия их сексуальной ориентации членам семьи и соседям с целью вымогательства от них денежных средств.
«Мы живем в центре Евразии, но как будто на другой планете»
Равшан*, молодой бисексуальный мужчина, был задержан после того, как сотрудники полиции ворвались в его квартиру и засняли его и его партнера, занимающимся сексом. Сотрудники привезли Равшана в местное отделение полиции, где «они, с помощью наручников, подвесили меня к потолку, жестоко избили и пытались изнасиловать дубинкой». После этого его положили на пол, и сотрудник прыгал по животу молодого человека.
Равшан вспоминает: «Меня никогда не били и не запугивали так за всю мою жизнь. Я хотел умереть, чтобы освободиться от этих пыток». Когда полиция пригрозила посадить его в тюрьму по статье 120, если он не даст им 2000 долларов, он заплатил и был освобожден. Нередко полиция заставляет гомосексуальных и бисексуальных мужчин раскрывать подробности о своих более обеспеченных друзьях и партнерах. Позже Равшан понял, что его партнер сотрудничал с полицией и подставил его, возможно, чтобы самому избежать обвинения и заключения в тюрьму.
Очевидно, что в случае опасности гомосексуальные и бисексуальные мужчины не могут полагаться на полицию и предоставлены сами себе. Возьмем, к примеру, историю Комила*. Он оказывал анонимную онлайн-поддержку представителям ЛГБТ в Узбекистане. В прошлом году он начал получать угрозы убийством онлайн. Звонившим каким-то образом удалось выяснить его личность, и однажды Комил заметил, что за ним следят по пути домой с работы. В сентябре кто-то появился на территории дома Комила и среди ночи постучал в окно его спальни. Услышав звук заряжаемого пистолета, Комил закричал во все горло, и человек исчез. Однако на следующий день он получил еще одно сообщение на свой телефон: «Мы разделаем тебя на мелкие кусочки и отдадим твои кости собакам!»
В стране, где секс между мужчинами является преступлением, эти личные рассказы раскрывают повседневные реалии давления, дружбы и поиска собственного пути.
Как и многие другие жертвы гомофобных активистов, Комил не сообщил об инциденте в полицию. Помимо реального риска тюремного заключения и пыток, существуют заслуживающие доверия утверждения о том, что многие полицейские находятся в сговоре с гомофобами, которые часто распространяют имена и контактные данные гомосексуальных и бисексуальных мужчин в интернет-службах обмена сообщениями, обмениваясь видеозаписями избиений и запугивания. Эта практика продолжается безнаказанно в течение многих лет.
«Мы живем в центре Евразии, но как будто на другой планете, на которой является нормой ненавидеть и унижать, сажать и наказывать, дискриминировать и убивать людей только за то что они такие, какие они есть», – говорит Шухрат.
Более того, продолжающаяся криминализация гомосексуальности широко распространенная гомофобия в обществе приводит к тому, что гомосексуальные и бисексуальные мужчины боятся проходить тесты на ВИЧ, несмотря на то, что они относятся к группе высокого риска, а Центральная Азия считается горячей точкой распространения ВИЧ. Это связано с тем, что персонал ВИЧ-клиник часто раскрывает информацию о сексуальной ориентации и ВИЧ-статусе своих клиентов членам их семей.
Аутрич-работник в одном из этих учреждений вспомнил, как «Иван* сдал тест на ВИЧ, и сотрудники центра попросили у него его номер телефона. Через два дня ему позвонили и сказали, что он ВИЧ-положительный. В тот же момент ему пригрозили, что за ним пошлют полицию и расскажут его семье, что он гей, если он не появится сразу в центре и не предоставит им свою полную контактную информацию».
Хотя в проекте указа президента сказано, что новый Уголовный кодекс вступит в силу 1 января 2022 года, до тех пор, пока его не одобрит парламент Узбекистана, ещё есть возможность внести изменения. Прекращение криминализации гомосексуальности поможет гомосексуальным и бисексуальным мужчинам в Узбекистане выйти из тени.
Тот факт, что некоторые люди вырвались из этого ненавистного образа мышления, подаёт основания для надежды. Например, мать одного гея вспоминает: «Когда я узнала, что мой сын гей, я впала в панику. Я потащила его к имамам и психологам, пытаясь его «вылечить». Я причинила ему столько боли. Я часто жалею об этом. Теперь я понимаю, что гомосексуальность – это не болезнь. Мой сын здоров. Теперь я только хочу, чтобы мой сын был счастлив».
Рустам, например, не хочет сдаваться. «Несмотря на всё это, я все еще чувствую маленький луч надежды на то, что власти уберут эту ужасную статью из уголовного кодекса и что в будущем мы сможем жить своей жизнью, не опасаясь тюремного заключения и дискриминации».
*Имена мужчин, опрошенных для этой статьи, были либо изменены, либо не указаны в целях защиты их личности.